— Их я узнаю.

— Затем вставляем ваши заряды и исчезаем как арабы. Классическая работа, гладкая, приятная и бесшумная. Это мне по душе.

— Твое предложение — прямой путь к тому, чтобы сложить тут головы. Я могу привести тебе четыре довода не делать этого, и один из них бесспорный — смена охраны может произойти в любой момент. Время работает против нас.

— Сейчас смена чудесно спит в комнате охраны.

— Это может быть и не смена. Может, они должны докладывать дежурному.

Может быть, должен появляться дежурный офицер. Не знаю. Довод номер один: то что нам нужно, может находиться в жилище Ван Димена. Довод два: если мы сможем заставить его сказать, где находятся бумаги. Довод три: если его рабочие кабинеты заперты, а это было бы не удивительно, если это не так, то мы наделаем шуму, открывая их, а его жилые комнаты рядом. Но четвертый довод самый главный. Вы догадались? — по их лицам было видно, что не догадались. — Я собираюсь забрать его с собой в Штаты.

— Забрать с собой? — изумился Росбак. — Ну, это слишком. Похоже, ты спятил.

— Да? Какого черта брать бумаги, а его оставлять здесь? Он единственный в мире знает эту формулу, и ему останется только сесть за стол и восстановить ее заново.

— Понимаешь, мне никогда это не приходило на ум, — заявил медленно соображающий Росбак.

— Похоже, это не приходило на ум и множеству тех людей. Думаю, что дядюшка Сэм найдет ему подходящую работу.

— Вроде наблюдения за развитием этой ужасной антиматерии?

— Из того, что я слышал о Ван Димене, он скорее умрет. У него, вероятно, были весьма веские причины, заставившие его уехать сюда из Западной Германии. Он никогда не согласится на сотрудничество.

— Но ты не сможешь сделать этого с человеком, — вмешался в разговор Кан Дах. — Похищение людей — преступление в любой стране.

— Да. Но это, я полагаю, лучше, чем убийство. Что вы хотите, чтобы я сделал? Заставить его поклясться на библии или на каком-нибудь томике Маркса, что он никогда больше не воспроизведет ни одну из этих проклятых формул? Вы же, черт побери, прекрасно понимаете, что он не пойдет на это.

Если оставить его в покое, то он напишет все, что знает об этом дьявольском оружии.

Молчание было весьма красноречивым.

— У меня нет выбора, ведь так? — продолжал Бруно. — Так что вы хотите от меня? Казнить его во имя священного патриотизма?

Отвечать им было нечего. Наконец Кан Дах вздохнул и сказал:

— Да, тебе лучше взять его с собой.

Глава 10

Дверь к Ван Димену была закрыта, но Кан Дах лишь прислонился к ней и она выпала. Первым вошел Бруно с поднятым автоматом. Сейчас ему пришло на ум, что без внушительного оружия они могут оказаться в невыгодном положении: предполагаемый охранник, увидев их безоружными, может впасть в крайнее искушение и разделаться с ними.

У изумленного человека, сидевшего на кровати, опершись на один локоть и протирающего ото сна глаза, было худое аристократическое лицо, седые волосы, седые усы и борода. Его непонимающие глаза метнулись к кнопке звонка на столе.

— Если дотронетесь — смерть, — голос Бруно не допускал никаких сомнений и до Ван Димена это дошло. Росбак подошел к звонку и перекусил провод.

— Кто вы? Что вам угодно? — говорил он спокойно, и вообще у него был вид человека, который так много страдал, что его нечем было запугать.

— Нам необходимы вы. И нужна документация относительно антивещества.

— Понятно. Ну, меня вы можете получить в любой момент живого или мертвого. А чтобы добыть документацию, вам вначале придется прикончить меня. Здесь ее нет.

— Звучит не убедительно, — заявил Бруно и обратился к друзьям: Заклейте ему рот и свяжите руки за спиной, а потом поищем бумаги, которых тут нет.

Поиски, длившиеся около десяти минут и приведшие комнату Ван Димена в неописуемый беспорядок, практически ничего не дали. Бруно в замешательстве остановился. Все, что он знал — это то, что время бежит очень быстро.

— Обыщите его одежду.

Они перерыли всю одежду и опять ничего не нашли. Бруно приблизился к связанной фигуре, сидевшей на кровати, внимательно посмотрел на него и взялся за золотую цепочку, висевшую у него на шее. На ней было не распятие и не Звезда Давида, а нечто другое: с конца цепочки свисал причудливо вырезанный бронзовый ключик.

Две стены кабинета Ван Димена были заставлены рядами металлических шкафов с выдвижными ящиками. Всего их было четырнадцать и 56 замочных скважин. Росбак безуспешно боролся с тридцатой. Все остальные неотрывно смотрели на него, кроме Бруно. Тот внимательно наблюдал за лицом Ван Димена, которое сохраняло безучастное выражение. Неожиданно в уголке его рта забился нервный тик.

— В этом! — сказал Бруно.

Ключ легко повернулся и Росбак выдвинул ящик. Ван Димен сделал безуспешную попытку рвануться вперед, но могучая рука Кан Даха удержала его на месте. Бруно подошел к ящику и начал быстро перебирать папки.

Наконец, он отложил одну из них, перебрал остальные, еще раз взглянул на них и задвинул ящик.

— Да? — шепнул Росбак.

— Да, — буркнул Бруно и глубоко засунул папку во внутренний карман своего роскошного пальто.

— Похоже, напряжение спало, — облегченно вздохнул Росбак.

— Об этом нечего волноваться, — обнадеживающе произнес Бруно. Напряжение еще впереди.

Они спустились на восьмой этаж. У Ван Димена рот был заклеен пластырем, а руки связаны сзади, чтобы он не мог привлечь внимания тюремного персонала. Охраны — ни спящей, ни бодрствующей, не было, да и причин для ее появления не было, ведь даже там, где хранились бумаги Ван Димена, она отсутствовала.

Бруно направился к двери, расположенной в футе от лестницы. Она также не была заперта. Он принялся быстро выдвигать ящики, просматривая их содержимое и сваливая все в кучу на пол.

Росбак с некоторым удивлением посмотрел на него и спросил:

— Куда мы пришли? Совсем недавно ты просил божьей милости, чтобы поскорее смотаться отсюда.

Бруно бросил на него испытующий взгляд:

— Ты забыл о записке, которую мне передал?

— А-а-а...

— Да. «4.30. Западный вход. Никаких вопросов». Здесь хранятся тюремные отчеты.

Больше он ничего не собирался объяснять. В конце концов, он обнаружил требуемое: очень подробный список с рядами имен, выписанных на одной строчке. Он быстро взглянул на него, кивнул с явным удовлетворением, бросил на пол и отошел.

— Снова проделываем телепатический трюк? — спросил Росбак.

— Нечто в этом роде.

Воздержавшись от использования лифта, они спустились на пятый этаж и по стеклянному коридору прошли в тюремный блок. Элемент риска при этом, конечно, присутствовал, но он не был велик: единственно, кто мог бросить любопытный взгляд на аквариум в коридоре — часовые с вышек, находились в таком состоянии, что их глаза были неспособны что-либо видеть.

Когда они подошли к закрытой двери в конце коридора, Бруно остановил остальных. — Постойте. Я знаю, где расположена комната охранников.

Единственное, чего я не знаю, патрулируют ли они.

— Ну и? — осведомился Росбак.

— Есть лишь один способ выяснить это.

— Я иду с тобой.

— Нет. Вас еще никто не узнал, и надеюсь, что никто не узнает. Не забудьте, что верный артист труппы выступает сегодня вечером в представлении. И Кан Дах, и Макуэло. И не забудьте, конечно, Владимира и Иоффе.

Макуэло обалдело уставился на него.

— Твои братья?

— Конечно. Они здесь. Куда же их еще могли доставить?

— Но... требование выкупа?

— Предусмотрительность тайной полиции. Поэтому мои братья будут выступать без помех. Никто против них ничего не имеет. Они были заложниками из-за меня. Не думаете ли вы, что полиция собирается признаться, что сама похитила их и потребовала выкуп? Ведь это наверняка приведет к международному скандалу.

— Ты играешь с картами, прижатыми к груди, — недовольно проговорил Росбак.

— Лучший способ выжить.